Надеюсь, сейчас специально обученные люди анализируют феномен массового психоза на Украине, захвативший значительную часть населения и почти весь Киев.
Это ж как надо отупеть, чтобы одобрять вооруженных боевиков, диктующих, что делать прокурорам и милиции. Как надо поехать крышей, чтоб парламент приказал милиции сдать оружие и передал власть отрядам самообороны.
Национальный характер хохлов заключён в двух поговорках: «щоб у сусида теля сдохло» и «що нэ зъим, то надкушу». Зависть и жадность, помноженная на комплекс неполноценности.
Украинские националисты были описаны русскими писателями, выросшими на Украине и прекрасно понимавшими свой народ: Булгаковым, Паустовским, Макаренко. Их персонажи никак не изменились за 90-100 лет, всё те же вышиванки, портреты Шевченко на стене, ленточка вместо галстука.
Хохлы игнорируют великих, хороших и просто добротных русских писателей. У них свое собственное, никем в мире не разделяемое мнение о литературе. Их герои – это Шевченко, Франко, Леся Украинка, Лина Костенко – посредственные провинциальные писатели уровня Серафимовича или Олеши. Других великая украинская культура родить не смогла…
В начале 90-х националисты посчитали, что первым делом надо всем заговорить на мове, и тогда жизнь наладится.
Ну, заговорили.
По-моему, именно повсеместное внедрение украинского сельского диалекта как государственного языка окончательно истощило умственные способности народа. На мове можно петь песни, она добавляет колориту в повести Гоголя и Лескова. «Соловьина мова», как сказал поэт.
Говоря по-русски, птичий язык, то есть бессмысленный.
Мова совершенно непригодна для делопроизводства, науки, для любого мало-мальски серьезного разговора. Там просто нет нужных слов, сплошные кальки русского языка.
В быту все, кроме западенцев, говорят на русском, но почему-то всё вокруг на украинском. Нелепое, безумное раздвоение в повседневной жизни.
Не оттого ли огромная часть населения демонстрирует полную неспособность мыслить рационально, логично. В регионах, где мова внедрена наиболее широко, преобладает истеричность и непонимание сложносочиненных речевых конструкций.
